В Сиэтле на стене кухни висит прекрасная картина. На ней изображён корабль, идущий в океане под парусами, а на нём - отважные путешественники. Я пригляделся, смотрю - а это работа Арсения Лапина. Я ему, конешно, тут же написал. "Ага, - говорит художник, - Лет пятнадцать назад рисовал как раз. «Seafarers» называется". И про другие детали там рассказал - про янтарного дракона, который сопровождает только смелых, и про фиолетовую медузу из Белого моря, которая тоже хотела повидать мир, но долго стеснялась.



Но про другие детали не рассказал. А если присмотреться, то заметно, что на штурвале стоит сам Джеймс Кук. И плывёт к Гавайским островам, это его третья экспедиция. И вот он доплывает туда, а все туземцы выбегают к кораблю и падают ниц. "Бог к нам приехал, ура! - кричат. - Давайте ему кокосовки нальём, у нас ещё оставалось!" "Отставить! - строго говорит Джеймс Кук. - Никакой я не бог. А кокосовки давайте, у меня матросы цингой страдают, им свежие фрукты нужны".
Ну вот так и подружились. Очень уважали туземцы Джеймса Кука. Но у них там сложное время было - никак не могли поделить острова свои. И постоянно ругались меж собой и дрались. И вот однажды была у них какая-то свара, а Джеймс Кук полез к ним сдуру встревать. Ну и получил случайно копьём по голове, маленько прибили его. Охренели туземцы сами от такого и утащили мёртвого Джеймса Кука куда-то к себе. И долго не возвращали. А потом, конешно, вернули, но немного в разобранном виде и без некоторых деталей. От этого как раз и пошёл слух, что они его съели, потому что дикари. Но нет, гавайцы людей не ели, это новозеландцы так делали. У гавайцев принято было из больших вождей кости доставать, потому что в них вся магия кроется. И они себе много амулетов наделали из Джеймса Кука.
Был там один парнишка, как раз, всё вертелся вокруг, когда эти магические сувениры строгали. Очень ему себе тоже амулет хотелось. Но он мелкий был и слегка придурошный, поэтому его гоняли оттуда. Да и звали его соответствующе - Мягкопанцирный Краб. А он всё вспоминал, какой крутой был Джеймс Кук, и тоже таким хотел быть. Наконец, сжалились над ним и выдали ему клок волос от отважного капитана. Побежал парнишка к себе в пещерку, повесил клок этот себе на шею и до самой смерти уже не снимал.
И жизнь его с тех пор переменилась. Стал он задумываться, отчего это весь его народ постоянно ругается и дерётся меж собой. Стал заниматься боевыми искусствами и обществоведением, и постоянно гулял где-то сам с собой. И стали его звать Камеамеа, что по-гавайски означает "тот, кто в одиночестве".
Когда подрос, сколотил себе компанию из молодёжи, такой же идейной - и стал приучать соплеменников к единству. Где дубинкой, а где - добрым словом и дубинкой. Помнил он, как хорошо умел руководить Джеймс Кук и старался соответствовать. И так постепенно объединил все Гавайские острова под своей властью, наладил отношения с Британией и с Америкой, запустил торговлю и ремёсла - и стал королём Камеамеа Первым. И стали его все любить и уважать, почти как Джеймса Кука.
А у меня есть такая примета - я, когда в Америку приезжаю, стараюсь замечать, какой первый юбилейный квотер мне попадётся. И по его изображению гадаю, что меня ждёт тут, или какую мудрость мне надо освоить. Вот как раз недавно довелось мне запустить руку в кучу мелочи - и достался мне самый последний квотер из серии "50 штатов", с Гаваями. И с этого квотера на меня строго посмотрел первый гавайский король и важным голосом произнёс: "Уамау кееа окаэйна ика поно". Я сделал вид, что со всем согласен и закивал тоже с важным видом. "Дурья ты башка! - сказал король с досадой. - Сюда смотри!" И показал рукой на все восемь гавайских островов. - "Жизнь на земле увековечивается в справедливости. Вот так-то, понял?"



Я задумался, с одной стороны чего ж тут не понять. Веди себя просто не как говно - вот тебя и запомнят. Но так гадание не гадается, это слишком на поверхности. Должно быть что-то ещё. "Ладно, - снисходительно сказал король, - Слушай мою историю". И рассказал о Законе Сломанного Весла.
Однажды, когда Камеамеа был ещё молодым и глупым (но уже идейным), довелось ему участвовать в набеге на один непокорный остров. Товарищи его попрыгали со своих каноэ и ринулись на врагов в глубь джунглей, а он чего-то замешкался. Добежал до берега, споткнулся и упал. А мимо бежали какие-то мирные люди - рыбак с женщиной и детьми. Увидел рыбак, что какой-то горе-вояка на песке растянулся - и огрел его по башке веслом. Весло разлетелось в щепки, а Камеамеа отключился до вечера и в дальнейшем фестивале участия не принимал. Прошло много лет, и солдаты короля разыскали того самого рыбака. Приволокли во дворец и к трону бросили. Сбежались все придворные, шеи вытягивают - вот сейчас потеха и казнь будут. "Отставить! - строго говорит Камеамеа. - Всё он правильно сделал, и весло об меня расколотил не просто так, а со смыслом". И провозгласил он Закон Сломанного Весла - согласно которому в военных действиях гарантируется неприкосновенность женщинам, детям, старикам и вообще всем некомбатантам. А кто его нарушит - тому каюк. И этот закон действует на Гаваях до сих пор, его там чтут, и даже у местных полицейских на эмблеме это весло нарисовано.
Но как же эту мудрость можно трактовать для нас, работников гитары с большой дороги? А вот как - ежели собрался петь своих песен, так пой их только тем, кто вовлечён в тему, вырос на Окуджаве или там Визборе и прётся от жанра. А безвинных некомбатантов трогать не моги и не парь им мозг своим текстоориентированным творчеством. А то веслом по башке получишь. Вот так-то.
И я по этим правилам отпел пару концертов, воротился в Портленд и стал кротким каковечка.

У авиакомпании "Аляска" ужасно приятный логотип, так и хочется на него смотреть. Он как бы вселяет.
Это некий эскимос-оленевод из отдалённого пункта их арктических линий - Коцебу - по имени Честер Севек. Он был известен тем, что встречал все самолёты "Аляски" в 60-е годы, помогал разгружаться, приносил пилотам тёплую одежду и кофе. Его знали все в авиакомпании и любили за хороший характер. И он так стал чем-то вроде их символа.


Честер Севек, фото из его книги воспоминаний.

В 1972 году креативный директор рекламного отдела "Аляски" Вик Уоррен нарисовал его по фотографии. С тех пор этот портрет неизменно живёт на хвостах их самолётов.
Правда, через несколько лет руководство запросило доработку портрета, чтобы персонаж выглядел подружелюбнее - а то он изначально даже не улыбался. Уоррен нанял одного иллюстратора из Сиэтла, и тот изменил всего несколько штрихов. Это, кстати, впоследствии дало удобный повод компании утверждать, что никто конкретно тут не изображён, а это просто собирательный портрет коренного народа. И вот на эту финальную версию очень приятно смотреть.


Первый ребрендинг 1972 года - было 4 варианта со всякими символами Аляски. Остался только один.

Интересно то, что в своих воспоминаниях Уоррен пишет о Честере и тепло о нём отзывается. И честно считает, что рисовал именно его. Но фотографию при этом он взял чужую, видимо по ошибке. Это инупиак Оливер Амоук, актёр, который участвовал в передвижном шоу "Это Аляска" - был такой рекламный проект Alaska Airlines в 50-е годы.


Оливер Амоук, актёр шоу "Это Аляска". Реклама 50-х гг.


Первоначальный дизайн логотипа "Аляски" - по фотографии Амоука.

Примерно через каждые 25 лет "Аляска" объявляет о редизайне самолётных ливрей. И в компанию приходит официальное письмо от сообщества коренных народов Аляски - мол, просим не менять изображение нашего соотечественника, очень им гордимся. Ну и компания не меняет. Тем более, что каждый третий эскимос, алеут, инупиак, тлингит и прочий свято уверен, что на хвосте самолёта - его родной дедуля, о чём он с удовольствием и рассказывает всем гостям. А заодно и костерит авиакомпанию "Аляску", что-де суки ни копейки не заплатили за светлый дедулин лик.

Но если уж речь зашла о суках, то не могу вежливо не заметить, что в чикагском аэропорту О'Хара на всех информационных табло приведены только рейсы компании "Юнайтед". А других авиакомпаний там просто как бы не существует. И где мне найти мой аляскинский рейс, никто не знает. Я обскакал, высунув язык, три длиннющих терминала, прежде чем в самом дальнем конце нашёл (при помощи Аськи из Иерусалима) единственный гейт с компанией, которая не была "Юнайтед". А как раз "Аляска". И с её стенда на меня дружелюбно посмотрел Честер Севек и как бы сказал: "Да забей ты на этих козлов! Шоб они подавились своим таблом! Не ссы и лети спокойно себе в Сиэтл, я тебе там тёплую волчью парку заначил."


Исправленный традиционный логотип "Аляски", существующий по сей день. Дух Честера Севека.

После лекции о "Золотом Иерусалиме" в Милуоки меня попросили ещё просто так попеть песен. А хозяева дома и организаторы - Алик и Верочка Рубинштейны - мои давние знакомые, настолько давние, что помнят, как писалась песня "Вниз по Великой реке". А уж после неё они даже припомнили мою старую курсовую - по канопам из Пушкинского музея.

Это и впрямь была неплохая работа, но жаль, что она не сохранилась нигде. Это была ещё моя докомпьютерная эпоха, и как я её сдал когда-то в одном наполовину рукописном экземпляре, так она и канула.
Я вспомнил, как я сидел на карачках у стенда в Египетском зале несколько дней подряд и, высунув язык, зарисовывал иероглифы. Фотоаппарат там бы не помог, тогда там слишком темно было. Интернетов и сайтов тогда тоже не было. Конешно, сейчас, через 30 лет, фотографии этих каноп легко найти в хорошем качестве - правда, полного перевода их надписей Пушкинский так и не выложил.
А собственно, в этом и был смысл моей курсовой - перевести то, что там было написано. Я наивно удивлялся, отчего это всё вокруг переведено сто раз, а вокруг этих каноп какое-то странное молчание. Более того, все умудрённые египтологи при упоминании этих пушкинских каноп морщились и говорили матерные слова. И мой преподаватель, Миша Чегодаев, который в итоге и помог мне с этим переводом, объяснил, в чём там было дело.
Оказывается, канопы эти, из голенищевской коллекции - довольно позднего времени, 26-я династия, это 7-6 век до нашей эры. Для похоронных писцов тех времён все эти традиционные надписи уже были замшелой и малопонятной древностью. И они, конешно, честно соблюдали все формулы, но, плохо понимая суть, лепили ошибки. Складывали куски разных предложений воедино, путались в именах, родах и числах. Перевести эту мешанину можно было только примерно, опираясь на большой корпус более ранних и внятных текстов - и поэтому никто за это браться не хотел. В общем, гиблое дело. Но я был молодой и борзый.


Размещение каноп в новой экспозиции Египетского зала.

Но по порядку. Что это за хрень такая - канопы?
Это каменные сосуды, выточенные из египетского алебастра, высотой сантиметров в 40, испещрённые иероглификой. Их четыре штуки в комплекте, и туда складывались определённые внутренние органы, вынимаемые при бальзамировании умершего. Затем к ним внутрь клались всякие амулеты и украшения, всё это заливалось намертво битумом и сверху насаживалась крышка с головой определённого персонажа. Канопы размещались вокруг мумии по сторонам света, после чего гробница запечатывалась, а умерший отправлялся в Царство Мёртвых Дуат на загробный суд. На каждой канопе писалась ритуальная магическая формула, чтобы данный персонаж защищал покойника в странствиях по Дуату.

Теперь кто это такие. Все четверо - сыновья бога Гора от разных богинь.
Имсети (голова человека), направление на юг (дефолтный вперёд для египтян). Содержимое - печень. Сын Исиды (Исет).
Кебехсенуф (голова сокола), направление на восток. Содержимое - кишечник. Сын Селкет (Серкет).
Дуамутеф (голова шакала), направление на запад (там где главный шакал - Анубис). Содержимое - желудок. Сын Нейт (Нет).
Хапи (голова павиана), север. Содержимое - лёгкие. Сын Нефтиды (Небетхет).

И вот очень приблизительно что там написано (точно уже не помню, чисто по ощущениям):
"Речение [Исет/Серкет/Нет/Небетхет] - подверждаю я, что этот осирис находится под покровительством [Имсети/Кебехсенуфа/Дуамутефа/Хапи], именем Уах-Иб-Ра, жрец из Дома Возвышения Аписа; да пребудет это покровительство и защита во всех сторонах посмертного скитания осириса, сын великой богини его сопровождает, да будет он оправдан в итоге."

"Осирис" - в данном случае означает просто "умерший". "Дом Возвышения Аписа" - это храм Аписа в Мемфисе, там у них был отдельный культ этого божественного быка. "Уах-Иб-Ра" можно перевести, как "Стойкое сердце Ра", довольно распространённое строение теофорного имени.

( канопы, крупно )

Вот и вся премудрость. И как пел Миша Чегодаев: "Амои, амои, сешу Джхути!" ("За мной, за мной, писцы Тота!")
Но на эту тему я, пожалуй, лекцию читать не готов, а вот про "Золотой Иерусалим" - могу, свободные дни ещё есть.


Фото Верочки Рубинштейн.